Говорят, что великие открытия иногда начинаются с совершеннейшей чепухи. Так великий Архимед открыл Основной Закон Гидростатики, забравшись в ванну и наблюдая как выплеснулась из неё вода. Он от радости тогда заорал "Эврика!" и выскочил голый на улицу. На Ньютона, рассказывают, случайно упало яблоко, когда он отдыхал в яблоневом саду, и это послужило ему толчком к открытию Закона Всемирного Тяготения. Вот так и я совершенно случайно наткнулся на ключ к пониманию многих загадок в Дегенералогии.
Дело было так – лежал я как-то вечером в постели и перед сном штудировал очередную книгу про гомосексуальность. Рядом сонно позевывала Киса, листая какой-то журнал, а я красным карандашом методично подчеркивал описание техники однополой любви.
Как оказалось, большинство педерастов предпочитают не анальный секс, а оральный, то есть большинство из них совокупляются не в зад, а в рот. Меня тогда как молнией ударило. Я хлопнул себя по лбу и вскрикнул:
– Вот же идиот! Если бы я знал это раньше...
В молодости я, конечно, слышал анекдоты про педерастов, которые используют друг друга в зад. Но никто и никогда не рассказывал мне анекдотов о том, как они используют друг друга в рот. Конечно, я слышал ругательства "х...сос" и "в рот е...ный", но никогда не думал, что есть мужики, которые этим действительно занимаются. Советское целомудрие. Тогда об этом не писали и не говорили.
Перечитал я ещё раз этот абзац в книге и снова хлопнул себя рукой по лбу:
– Это ж надо! Вот он – золотой ключик!
Много лет я крутился в самом центре психологической войны и международного шпионажа. Там было много всяких загадок: провалы агентов, предательства, похищения людей, убийства, самоубийства. И почти все эти загадочные случаи оставались нераскрытыми.
Теперь, работая над романом о русском человеке нового типа, т.е. о советском человеке, о гомо совьетикус, я брал эти эпизоды из своей жизни и вставлял их в книгу. Однако, получалась странная вещь. Все они, как стрелки компасов, указывали в одном и том же направлении, но чего-то явно не хватало.
Я рассуждал так – психологическая война построена на психике человека, а отец психоанализа, Фрейд, утверждал, что психика человека тесно связана с его сексом. Однако папеле Фрейд, похоже, хитрил и пропускал здесь одно важное словечко. Не просто – психика, а БОЛЬНАЯ психика. И не просто с сексом, а с ГОМО сексом. Да. Больная психика, связанная с больным сексом. Нормальному человеку Фрейд не нужен. Ему на весь этот фрейдизм наплевать.
Вот, например, я – нормальный человек, проштудировал уже кучу книг о гомосексе, а элементарного так и не понял. Кстати, большинство из этих книг написаны самими гомо и, надо заметить, что они довольно неохотно выдают свои тайны. Так вот, сегодня я случайно наткнулся на одну маленькую, но существенную техническую деталь. Причём, деталь довольно смешную и теперь она, как ключик, открывала для меня дверь в целый подземный лабиринт.
Вспомнился мне один инцидент. Я использовал его в романе "Имя мое легион" (с. 357-358). Там я его, правда, значительно сократил и поэтому в роман кое что не вошло, хотя всё это было взято мною из жизни. Кстати, Достоевский тоже списывал своих "Бесов" из реальной жизни. Потом, правда, сто лет спустя, люди долго гадали, кто же они были на самом деле, его герои. Поэтому сегодня я поподробнее опишу тот пикантный эпизод, чтобы мои читатели точно знали с кого я списывал своих "бесов".
Дело было в Мюнхене. Тогда я был председателем ЦОПЭ и главным редактором журнала "Свобода". Собственно говоря, это был один из первых спецпроектов психологической войны. Другими подобными спецпроектами были НТС, радио "Свобода" и "Голос Америки". Позднее сюда добавились еще журнал "Континент", "ИМКА-Пресс", парижская газета "Русская мысль", нью-йоркская "Хроника-Пресс" и так далее и тому подобное. Все они получали деньги из одних и тех же "неизвестных" источников. И все они работали по одним и тем же принципам.
По сути дела, я случайно оказался начальником строго засекреченного спецпроекта психологической войны. Как полагается в таких делах, приставили ко мне для контроля и слежки со стороны ЦРУ комиссара по имени Алеша Мильруд. И, как полагается комиссарам, Алеша был евреем и, надо признаться – очень приятным человеком. О таких говорят: "Он хоть и еврей, но хороший человек". Происходил он из известной интеллигентной семьи. Отец его работал до войны в Риге редактором газеты "Сегодня".
Позже выяснилось, что этот хороший еврей Алёша всю войну преспокойно работал в отделе пропаганды Гестапо в Берлине. После войны он сначала устроился на работу в английскую разведку, а позже перешёл к американцам. Т.е. Алёша был профессиональным разведчиком. В Мюнхене мой комиссар Алеша работал на конспиративной квартире. Вдвоем. Со своим секретарем Славиком Печаткиным, у которого на руке была наколка СС...
Так вот, однажды, в феврале 1955 года я сидел со Славиком и сдавал ему финансовую отчетность. Закончили мы это дело часов в семь вечера. Алеши не было. Славик, по моей просьбе, смотался в "Пи-Экс" (это такой магазинчик в американской армии) и купил там для меня ящик шампанского и ящик французского коньяка. Чтобы отблагодарить Славика за его любезность, я достал из ящика бутылку и мы с ним её сообща приговорили.
Вижу, Славик, сидя на диване, уже засыпает – значит пора ехать домой. А Славик пусть себе спит, ведь он здесь живет, на верхнем этаже. Я встал и стал заправлять в штаны скользкую нейлоновую рубашку. Для удобства расстегнул молнию на штанах... и тут произошло что-то странное. Славик, который до этого мирно посапывал на диване, вдруг встал, подошел ко мне и повалился на колени. Глаза у него были закрыты, а рот широко раскрыт и при этом он просительно вытянул обе руки вперед, сложив их в форме чаши.
Что за черт? Я не понял чего он хочет и быстро задернул молнию на штанах.
– Ох, прости... Я, кажется, ошибся, – смущенно пробормотал Славик. – Я думал, что ты – Алеша...
Он поднялся с колен, повалился на диван и быстро заснул. А я сел в свой фольксваген и уехал домой. На следующее утро я вспомнил об этом странном инциденте и решил, что лучше никому об этом не говорить. Славик – парень хороший, совершенно безобидный, хотя и немного чудаковатый. Над ним и так все посмеиваются. Зачем же его ещё больше срамить? И я сделал вид, будто ничего этого не было.
Теперь, когда я прочитал, что большинство гомо совокупляются в рот, то это послужило заключительным звеном, которое замыкало и объясняло целую цепь загадочных событий. Я снова вспомнил инцидент со Славиком и понял, что мой комиссар Алеша Мильруд и его секретарь Славик были замаскированными педерастами.
Все стало проясняться, как на фотографической пластинке, опущенной в проявитель.
Алеша, как оказалось, был типичный активный гомо-шакал: агрессивный, энергичный, наглый, истеричный и неуравновешенный. Славик же – пассивный гомо-зайчик: хихикающее существо с подпрыгивающей походкой, очень неуверенное в себе. Типичная парочка – шакала и зайчика.
Хотя гомо-шакал Алеша и был женат, но детей у него не было. И взаимоотношения с женой у него какие-то холодные. Похоже это был фиктивный брак, брак для маскировки, так сказать, брак для удобства. Просто Алеша нашел себе такую же женщину, как и он сам.
А гомо-зайчик Славик, с другой стороны, всё никак не мог жениться, и я, помню, из жалости даже помог ему тогда. Познакомил с Кристиной, от которой уже не знал как избавиться. Вот и сбыл ее Славику. Вскоре они поженились.
Сначала Славик вроде обрадовался, но потом стал жаловаться:
– Кого ты мне сосватал! Она же сумасшедшая! Едем мы с ней в машине. Она закатывает мне очередной скандал, а затем вдруг выскакивает из машины, да прямо в витрину магазина! Разбила толстое стекло и застряла там головой. Кровь течет, как из недорезанного поросенка. Вызвал я полицию, и они отвезли ее в больницу.
Итак, Славик – недоволен. Кристина – тоже, причём она снова лезет ко мне в постель, приговаривая:
– Что ты подсунул мне этого импотента? Теперь давай, сам заменяй мне мужа!
И комиссар Алеша тоже на меня дуется, что я оженил его миньона. Так вот и делай людям добрые дела – в результате одни неприятности.
Но вот что интересно – Славик рассказал мне, что Кристина, оказывается, еврейка. От меня она это тщательно скрывала. То говорила мне, что она чешка, то – француженка, то – американка, а оказалась – безродная космополитка.
Все это, конечно, чепуха, житейские мелочи. Но дело в том, что Алеша и Славик были штатными агентами ЦРУ, а педерастам, по закону, тогда категорически запрещалось работать в разведке, так как их легко может шантажировать и перевербовывать КГБ.
Вот тут то и начинается второе звено цепи – дело засыпавшихся НТС-овских парашютистов. В начале 50-х годов под эгидой НТС в СССР было заброшено несколько групп парашютистов. Все они приземлились прямехонько на штыки поджидавших их энкаведистов. Значит КГБ знал о месте и времени их высадки. Знал заранее, т.е. это было явное предательство. А к этим парашютистам довольно близкое отношение имел мой комиссар Алеша, который тогда работал в армейской разведке Джи-2 на Галилеиплац. Это Алеша пристроил на вербовку и на тренировку засыпавшихся парашютистов двух своих агентов – Игоря Кронзаса и Богдана Русакова, которые для этой роли никак не подходили, но Алеша им как-то странно покровительствовал.
Когда с треском засыпалась третья группа НТСовских парашютистов, то в прессе, включая советскую, поднялся дикий шум, и тогда, по приказу из Вашингтона, весь этот спецпроект закрыли. Богдана Русакова в 24 часа посадили в военный самолет и, в обход всех эмиграционных законов, под чужим именем, отправили прямиком в Вашингтон. А Игоря Кронзаса – выгнали на улицу. Оба они были под подозрением, но прямых доказательств не было. Да если бы они даже и были, то судить их всё равно было нельзя. Это означало бы официальное подтверждение того, в чем обвиняла американцев советская пресса.
Я знал всех этих людей целых пять лет и замечал тогда много странных вещей. Но только теперь я начинаю понимать, в чём там было дело и по кускам складываю загадочную картинку происходивших событий. Теперь я ясно вижу, что Алеша был педерастом. И оба его протеже тоже были с проблемами – оба они оказались двуполыми сучками. Именно таких двуполых проституток и посылает советская разведка на Запад для шантажа и вербовки.
Теперь давайте поговорим о третьем звене этой загадочной цепи. Сразу же после инцидента со Славиком я почувствовал, что мной всерьез заинтересовалась советская разведка. До этого четыре года они только ругали меня в прессе, а теперь вдруг всерьёз забеспокоились. Словно я им вдруг стал чем-то угрожать.
Однажды в мой служебный кабинет зашли Игорь Кронзас и полковник Поздняков из СБОНР'а.
После засыпавшихся парашютистов Кронзас бесцельно слонялся по улицам и пьянствовал. Алеша, якобы из жалости, попросил меня тогда взять его на работу в ЦОПЭ. Но зная, что Кронзас алкоголик, бездельник и сукин сын, я категорически отказался. На что мой комиссар Алеша, не моргнув глазом, заявил – это приказ Вашингтона, и мне пришлось согласиться. Но отношения у меня с Кронзасом оставались прохладными.
А полковник Поздняков попал в черный список. Ему была запрещена любая работа у американцев, но мой комиссар Алеша и его подкармливал, тоже якобы из жалости. Принимал его статьи в наш журнал "Свобода". Но и в статьях и в платежной ведомости Поздняков расписывался не своим именем, а псевдонимом. С ним у меня вообще знакомство было шапочное и даже менее того.
Теперь же Кронзас и Поздняков вдруг начинают уговаривать меня поехать с ними на рыбалку.
– Не люблю я рыбалку, да у меня и удочек нет – говорю я им.
– Ничего, мы достанем вам удочки, – заискивающе улыбается полковник Поздняков. – У меня там знакомая баронесса, а у нее целый замок и собственное озеро. Будем ловить рыбку ночью, а потом уху на костре варить. При луне. И ящик водки с собой возьмем.
– А где это озеро? – спрашиваю я.
Полковник Поздняков называет место. Я смотрю на карту Германии, которая висит у меня на стене, и вижу, что это довольно далеко от Мюнхена, но очень близко к границе советской зоны.
Х-м, думаю, ночь, луна, ящик водки, а рядом – советская граница. И чего это я буду пить водку со всякими сволочами? Я с ними и в Мюнхене водку не пил, а тут, здрасьте, поеду на советскую границу.
Нет, – говорю я им. – Меня это не интересует.
Оба рыболова переглядываются и продолжают упорно меня уговаривать, да так усердствуют. И зачем это я им понадобился? Странно...
В конце концов я отрицательно качаю головой и заканчиваю наш разговор:
– Нет. Не поеду. Кроме того, сейчас слишком холодно для рыбной ловли.
Через несколько дней Кронзас и полковник Поздняков опять появляются в моем кабинете. И опять назойливо уговаривают меня поехать с ними на рыбалку. Эта назойливость выглядит уже просто странно. Словно им очень и очень нужно, чтобы я поехал с ними пить водку. Ночью. На советской границе.
Причём, я точно знаю, что у обоих нет ни гроша за душой. Так откуда же они взяли ящик водки? К тому же Кронзас прекрасно знает, что я его терпеть не могу. Поздняков для меня вообще чужой человек. А они в два голоса продолжают меня уговаривать:
– Григорий Петрович, так поехали с нами ловить рыбку!
– Спасибо за приглашение, но я лучше поеду ловить девочек. Это мне ближе, проще, да и приятнее – так закончил я с ними этот разговор.
Сказано – сделано. Вечерком выпил я для настроения стаканчик французского коньяка из того ящика, что притащил Славик, сел в свой "Фольксваген" и поехал искать барышень. Заезжаю в один уютный ресторанчик, где вино, танцы и приличные девочки, которые ищут себе женихов.
Внимательно оглядываюсь, как охотник в лесу. Ага, вон за столиком сидят две немочки без кавалеров. Значит тоже вышли на охоту. Одна из них очень хорошенькая. На ловца и зверь бежит.
Заметив мой взгляд, хорошенькая немочка тоже смотрит на меня и глаз не отводит. Я подхожу, приглашаю ее на танец, но она почему-то отрицательно качает головой. При этом продолжает улыбаться, словно хорошо меня знает. Затем, с той же странной улыбкой, она мне очень спокойно говорит:
– Знаете, в вашем положении лучше не приставать к незнакомым дамам.
– А откуда вы знаете мое положение? – озадаченно говорю я и сажусь рядом с нею.
– Да вот, знаю... – продолжает загадочно улыбаться мне незнакомка.
Вблизи она выглядит еще лучше, чем издали. Не только личико, но и фигурка у неё просто очаровательны. Очень хорошо одета. Короче, девочка – первый сорт. Даже не девочка, а настоящая молодая холёная дама.
– Хорошо, если вы знаете мое положение, то скажите тогда, как меня зовут, – шучу я.
Незнакомка спокойно называет мое имя.
– А, может быть, вы и мой адрес знаете?
– Да, знаю... Лориштрассе, 22.
Что за черт? Я ее не знаю, а она меня знает. И адрес мой тоже знает!? Может быть, я когда-то возил ее к себе и потом забыл, по пьянке? У меня такое бывало. Правда, я забывал только имена, но не лица. Да и такую хорошенькую не забудешь. Нет, определенно я вижу ее в первый раз.
– Ну, раз вы даже мой адрес знаете, – говорю я, – так поехали сразу ко мне.
– Нет, – укоризненно качает головой незнакомка. – И рекомендую вам быть поосторожнее.
– А в чем дело?
– Если я поеду к вам, то вам будет плохо...
– Почему?
– Если я скажу вам почему, то будет плохо мне, – уже без улыбки говорит незнакомка. – До свиданья... И перемените ваш охотничий маршрут.
Не понятно, кто за кем здесь охотится. Взял я тогда ее тёплую ручку, галантно поцеловал и покинул это странное место.
Тогда я не придал этому особого значения. У меня были случаи и похуже. Ведь я находился на переднем крае психологической войны, в самых, так сказать, окопах. А на войне, как на войне...
Но теперь этот эпизод выглядел уже немножко иначе. Советская разведка, похоже, начала охотиться за мной сразу же после инцидента со Славиком. Но почему?
А вот еще один загадочный случай. Моим заместителем на посту председателя ЦОПЭ был Миша Дзюба. У него была жена-немка Сюзанна. Так вот, эта Сюзанна ни с того ни с сего вдруг попыталась кончить жизнь самоубийством и ее засунули в сумасшедший дом.
Оттуда Сюзанна стала вызванивать мне. Прямо из сумасшедшего дома. Звонила она на мой служебный телефон, угрожая, что с Мишей она разведется и всем нам покажет, где раки зимуют. В общем, сумасшедшая баба...
Просидела она в дурке четыре месяца. Подкрутили ей там гайки в голове и выпустили на свободу. Вскоре к ней приехала в гости мать, немка из советской зоны. Вообще-то советские власти таким пропуска обычно не дают. Но ей почему-то дали. Хотя власти прекрасно знали, что мать едет к дочке, сбежавшей на Запад с советским офицером Мишей Дзюбой, который теперь работает в ЦОПЭ, то есть в эмигрантской антисоветской организации.
Тут Миша уехал на несколько дней в командировку, а вечером у меня на квартире раздался звонок в дверь. Открываю – на пороге стоит Сюзанна в роскошной меховой шубке.
– Что случилось? – спросил я её.
– Я пришла. К тебе.
– Вижу. А зачем?
– Поговорить нужно. По важному делу.
Она вошла в квартиру и стала расхаживать, не снимая манто. Обычно она ходит в старой поддевке, а тут вдруг у неё такая роскошная шуба.
– Откуда у тебя это? – спрашиваю я её.
– Мама привезла – с вызовом отвечает она мне. Нравится? – и тут она поворачивается, как модель, распахивает шубку и я вижу, что она... совершенно голая. Она оказывается надела её прямо на голое тело. Как Марика Рёкк в "Женщине моих грез".
– Знаешь, Сюзанна, иди-ка ты лучше домой – спокойно говорю я ей.
– Не пойду! – нагло отвечает она мне, а глаза злые-презлые. – Ты что, меня за волосы выкинешь? Так я тогда кричать буду.
– А чего ты, собственно говоря, хочешь?
– Я спать с тобой хочу...
Ну что делать с этой сумасшедшей бабой? Видно, у нее в голове опять гайки раскрутились и она решила меня изнасиловать.
Обозлился я, налил себе стакан коньяка, сижу и думаю: "Что делать с этой дурой? Начну выкидывать, так она действительно крик подымет. А она голая. Сбегутся люди – и попаду я тогда в историю".
А Сюзанна наглеет, соблазняет, провоцирует:
– Так ты что, не можешь? – и опять распахивает свое манто, показывая мне все свои прелести.
Я же медленно потягиваю коньяк и думаю – может быть, советская разведка прислала ее мать с каким-то заданием? Но чего они хотят?
– Дай мне выпить, – вдруг взмолилась Сюзанна.
– Тебе нельзя. Ты и так сумасшедшая – отрезал я.
– Это ты сумасшедший. Я вам всем покажу, где раки зимуют.
Допил я коньяк, пока она предо мной выкобенивалась, и говорю:
– Ладно. Черт с тобой, ложись. Покажу тебе, где раки зимуют.
Забавно, что даже в постели в глазах Сюзанны не было ничего, кроме злости. Психические болезни часто порождают злобу. Всё это – штуки психосексуальные. Такая психически больная женщина первым делом начинает угрожать мужу разводом или изменяет ему с кем ни попадя.
Уже под утро, когда Сюзанна уходила, я спросил её:
– Ну, как – понравилось?
– Ничего. Но я ожидала другого.
– Чего? – озадаченно спросил я.
– Это – секрет... Но ты, кажется, единственный нормальный человек во всём этом проклятом ЦОПЭ.
– А ты что, уже со всем ЦОПЭ переспала?
– Ещё нет. Но, хоть я и была в сумасшедшем доме, но вижу я то, чего ты никогда не увидишь – зло сказала она мне и хлопнула дверью на прощание.
Так или иначе, подумал я, но если советская разведка послала ко мне Сюзанну с каким-то заданием, то свой долг перед советской Родиной я выполнил.
Раньше Миша говорил, что Сюзанна немка, но когда она попала в сумасшедший дом, то он мне признался, что она полуеврейка и что ее сестра уже много лет сидит в сумасшедшем доме.
Так, так... Сначала полусумасшедшая еврейка Кристина. А теперь сумасшедшая полуеврейка Сюзанна. И все они почему-то скрывают, что они с прожидью.
Подведем итог. История со Славиком была в феврале. Следом за этим три истории: с рыболовами, с незнакомкой и с Сюзанной. Потом еще присылали моего бывшего шофера с попыткой шантажа и так далее. Наступление шло по всем фронтам.
В сентябре я уехал в Америку, а сразу же после моего отъезда, громкое дело – мюнхенская полиция арестовала с поличным группу советских агентов, засланных из Восточной Германии, которым было поручено похитить трех человек: меня, полковника Позднякова и Кронзаса.
Дело было серьезное и об этом подробно писали газеты. Т.е. это были не бомбы, которые НТС подкладывал сам себе ради саморекламы. Полиция тогда захватила автомашину из советской зоны, оружие и специальные шприцы для усыпления.
Почему Советы хотели похитить меня, я, допустим, теперь понимаю. Но почему Позднякова и Кронзаса? Похоже, что похищение обоих рыболовов было только маскировкой, чтобы таким путем отозвать назад двух засыпавшихся советских агентов, которые уже были у американцев в черном списке.
В Берлине тогда было четыре оккупационных сектора и, соответственно, четыре разведки. Но только глупый агент работал там на одну сторону. Агенты поумней – на две, три, а самые умные агенты работали на все четыре стороны. Как почтальоны. И все четыре разведки это знали.
Итак, все компасные стрелки показывали на моего комиссара Алешу. Видимо Славик, испугавшись, что с перепоя перепутал меня с Алешей, наутро рассказал ему об этом. Оба они были профессиональные разведчики, поэтому Алеша тут же почуял опасность и решил срочно принимать меры. Ведь если я доложу о случившемся начальству, то и его и его миньона выгонят из ЦРУ.
Вот потому-то советская разведка и стала охотиться тогда за мной. Чтобы убрать меня и тем самым спасти Алешу, за которым тянулся длинный хвост погибших НТС-овских парашютистов.
Итак, получается Алеша был не только педерастом, но и двойным агентом.
Почти всё в нашей жизни – это сочетание наших собственных поступков и случайностей. Вот так и моя политическая карьера началась с моего поступка – я написал мою первую книгу "Берлинский Кремль", и закончилась случайностью.
Расскажу об этом поподорбнее. Отрывки из моей книги "Берлинский Кремль" тогда регулярно печатались в "Посеве" и пользовались успехом. Видимо поэтому меня пригласили на съезд НТС во Франкфурте. Приехал. Огляделся. Вижу – бегает между рядами симпатичная дамочка, грациозная, как арабская лошадка. Непонятно только кто она. Гость, как я, или наблюдатель от оккупационных властей. Вдруг эта арабская лошадка подскакивает ко мне и вежливо говорит:
– Ирина Финкенауэр. Я читала Ваши отрывки в "Посеве". Хотите, я переведу Вашу книгу на немецкий?
Я опешил от такого неожиданного предложения и смущённо ответил:
– Но мадам, у меня ведь нет ни издателя, ни денег, ни гарантий.
– Ничего, ничего. Присылайте манускрипт. Вот мой адрес, – и арабская лошадка снова ускакала.
"Странная дамочка, – подумал я, – Или переводить не умеет, или бросит на пятой странице".
Однако, вскоре получаю я от Ирины толстый пакет – первые сто страниц перевода! Читаю и изумляюсь. Великолепный язык и вообще – отличный перевод! Так быстро – и так хорошо!
Оказалось, что она – главная переводчица "Ост-Проблеме", главного немецко-американского журнала по восточным делам. В пакет была вложена записка, написанная лёгким изящным почерком: "Работаю по ночам, при луне."
Похоже, что в процессе перевода Ирина влюбилась в главного героя книги и захотела поближе познакомиться с её автором. Я не возражал... В результате нашего близкого общения, перевод получился на пять с плюсом!!! Ну разве это не счастливая случайность...
Потом мне повезло с издателем. Однажды меня попросили сделать доклад для студентов Кельнского университета. Это было организовано по линии Общества Русско-Немецкой Дружбы.
Зачем, думаю, мне горбатиться, когда все самое существенное уже сказано в моей книге? К тому же язык перевода Ирины Финкенауэр гораздо лучше, чем мой собственный разговорный немецкий язык. Сказано – сделано. Взял я с собой перевод Ирины и полтора часа просто читал отрывки из моей книги.
А в передних рядах, вижу, сидят отцы города и какие-то важные дяди из немецкого правительства. После доклада один из них подходит ко мне и говорит, что он из Министерства по Общегерманским Вопросам, которое теперь заменяет у них Министерство Пропаганды.
– Вот вам адрес издательства. Завтра поезжайте туда. Я позвоню им утром – и закажу у них 100 тысяч экземпляров вашей книги.
Видя мой недоумённый взгляд этот дядя смеясь добавил: – Не волнуйтесь. Они обязательно напечатают. Я вам это обещаю.
Так оно и получилось. Надо сказать, что мне снова дико повезло. Тогда "Посев" не смог просунуть в иностранные издательства ни одной из своих книг. А у меня – немецкое издание выходит даже раньше, чем русское в том же "Посеве".
И еще раз мне повезло – с предисловием к моему "Берлинскому Кремлю". Я был хорошо знаком с правящим бургомистром Западного Берлина профессором Рейтером, который был почетным председателем Общества Русско-Немецкой Дружбы. При канцлере Аденауэре он был главой социал-демократической оппозиции. А это означало, что если Аденауэр уйдет, то ему на смену придет Рейтер – второй человек в государстве.
Зная насколько он занятый человек, я послал типографские оттиски "Кремля" его жене. Попросил ее почитать и рассказать мужу, чтобы он черкнул от себя пару строк предисловия.
Вскоре получаю я от Рейтера письмо, где он величает меня "полковником", хотя по книге я только майор. У немцев такая привычка: они смотрят на человека и, в зависимости от впечатления, величают его "герром", "доктором" или "полковником". Так вот – Рейтер произвел меня в "полковники". А к письму приложено большое и хорошее предисловие. На пяти страницах!
Когда мой немецкий издатель, рядовой социал-демократ, увидел предисловие за подписью своего вождя, профессора Рейтера, он всплеснул руками:
– Боже мой, как вам это удалось?
Немецкое издание вышло тиражом 130 тысяч экземпляров. Казалось бы, боевик! Бестселлер! Но это только так кажется. На самом деле настоящее, коммерческое, т.е. поступившее в продажу, издание было только 5 тысяч, а 125 тысяч – это было дешевое карманное издание для бесплатного распространения в Восточной Германии.
За это карманное издание я получал всего полтора пфеннига с книги. Пойду пообедать в дешевую забегаловку – и проем там мой гонорар за 300 книг.
Потом вышло русское издание моей книги в "Посеве", за которое я получил что-то около 400 марок – месячное жалование рабочего. Но, если рабочий получает деньги сразу, то я получил их только через 5 лет. Да еще обижались, что я всё это время напоминал им о деньгах. Они почему-то думали, что я сказочно разбогател на немецком издании.
Кстати, русское издание в "Посеве" было сделано отвратительно: ни технического редактора, ни правщика, ни корректора. Они не только не исправили мои ошибки, но добавили к ним еще и свои типографские опечатки. Да и набор был сделан мелким шрифтом, петитом. Всё из тех же соображений, т.к. это был карманный формат для засылки "на Восток". Наверно, чтобы портить глаза советским солдатам.
Однако, хотя это и была самая неряшливо-изданная книга издательства "Посев", но разошлась она быстрее всех. Поэтому, если кто заметит недостатки в этом и во 2-м издании, вышедшем под названием "Крылья холопа", которое было сделано офсетом, т.е. фотопутем, то благодарите за это не меня, а всё тот же "Посев".
За французское издание я получил только аванс. Целых 100 марок! И это все. Издатель оказался жуликом и больше ничего мне не заплатил.
Было ещё и югославское издание. Однажды вечером пришёл ко мне какой-то югослав и сказал, что они хотят издать мою книгу в Югославии, но т.к. валюты у них нет, то заплатить они могут только... при этом он достал из пузатого портфеля литровую бутылку сливовицы и продолжил: "Платить гонорар можем только сливовицей. Хоть вагонами".
Больше я этого югослава не видел. Книга в Югославии всё же вышла, но я ее тоже не видел. Даже авторского экземпляра они мне не прислали. Весь гонорар – та самая бутылка сливовицы, которую он мне оставил. К тому же эта сливовица оказалась хуже самогона. Я даже подумал, про себя: "Может они отравить меня хотели?".
С английским и американским изданиями – тоже не лучше. Потом всемирный американский журнал "Ридерз Дайджест" стал печатать отрывки из моей книги и выплатил мне 3.500 долларов. Ну и кино-контракт принёс мне еще 3.500 долларов. Однако, по тогдашним законам, эти деньги были заморожены в США.
Поэтому, если у кого зачешутся руки писать книги, то я не рекомендую. Я писал "Кремль" два года и заработал в общей сложности как обычный рабочий за те же два года. Но, в отличие от рабочего, который получал свою зарплату регулярно и своевременно, я получал эти деньги в течении целых пяти лет. У рабочего – стабильность, а у писателя многое еще зависит от везения и от игры случая. Книга ведь может еще и не понравиться читателю.
В общем, денег от моей книги было мало, но шума было много. Этот-то шум и сбил с толку моего комиссара Алешу. Ведь все комиссары любят держать своих командиров под контролем. Видя же успех моих книг, Алеша вообразил, что мне за них идут бешеные гонорары. Из этого он сделал вывод, что я – тайный миллионер и поэтому скоро выйду из-под его контроля. Кроме того Алешу мучила самая обычная зависть.
Если раньше он постоянно уверял меня:
– Гриша, помни, что я твой лучший друг! – то теперь, вместо того, чтобы радоваться моему успеху, который заодно был и успехом его детища – ЦОПЭ, Алеша вдруг начал отпускать мне шпильки:
– Знаешь, Гриша, незаменимых людей нет...
Мне это надоело и, однажды, когда он отпустил мне очередную такую шпильку, я не сдержался и ответил ему:
– Хорошо, Алеша, это очень кстати. Мне как раз нужно ехать в Париж – писать сценарий для кинофильма. Так вот – я беру творческий отпуск. С завтрашнего дня.
А в то время мы как раз подготавливали большой митинг в Берлине – в связи с конференцией Большой Четверки, включающей министров иностранных дел четырех великих держав. Так как ранее в Берлине бесплатно раздали 100 тысяч экземпляров моего "Берлинского Кремля", жители Берлина знали меня довольно хорошо и поэтому главную роль на этом митинге отвели именно мне.
После моих слов о творческом отпуске, Алеша завертелся, как бес на сковородке:
– Погоди, Гриша, давай сначала сделаем митинг, а потом ты уже и бери свой отпуск.
– Нет, Алеша, ведь ты же говоришь, что незаменимых людей нет. Ну вот и заменяй меня – выступай сам.
На следующий день на работу я не пришел...
По киноконтракту я должен был быть со-сценаристом, техническим консультантом и может быть даже сыграть какую-либо роль. Какую – покажут пробы. Тут как раз приехал мой со-сценарист, американский еврей, Виктор Викас – очень милый молодой человек. Но ему уже, похоже, накапали, что я антимарксист и антисемит, а так как этот кинофильм делали евреи из Голливуда, то вскоре меня отовсюду вежливо оттёрли и на мое место взяли еврея Бориса Оршанского с радио "Свобода".
Здесь нужно дать небольшое пояснение. Когда создавалось ЦОПЭ, то на учредительной конференции этой организации я заявил: "Мы, новейшие эмигранты, готовы сотрудничать со всеми, кроме марксистов". И этим я загубил свою политическую карьеру. На корню.
Оказывается, в США в русских политических кругах, главную роль играют марксисты. А поскольку почти все эти марксисты – евреи (Абрамович, Шварц и т.д. и т.п.), то они моментально наклеили мне ярлык антисемита.
Вот так евреи сами делают антисемитов. А потом жалуются на антисемитизм.
Итак, взял я себе творческий отпуск, но провожу его, вместо съёмок – с очаровательной немочкой Траудель. Загораю с ней на пляже. А мой комиссар Алеша мечется как рыба, попавшая в сеть. Из Берлина ему идут телеграммы: "Без Климова бесполезно тчк". Из Вашингтона его бомбят запросами по телетайпу, почему это в самое горячее время Климов вдруг забастовал.
Но Алеша был хитрым евреем. Недаром он в своё время умудрился даже устроиться работать в Гестапо, поэтому он и тут извернулся и быстро ответил в Вашингтон:
– Да, знаете, Климов обижается, что его не пускают в Америку...
Звучит очень правдоподобно. Действительно, хотя я и работал начальником американского спецпроекта, но в Америку меня не пускали. У них там постоянно левая рука не знает, что делает правая. Идиотство.
Из Вашингтона тут же приходит ответ:
– Скажите Климову, что его пускают в Америку. Мы все устроим. Только чтобы возобновил работу.
Я ничего этого, конечно, не знал и поэтому очень удивился, когда мой комиссар Алеша нашёл меня и радостно сообщил:
– Гриша, поздравляю!
– С чем?
– С эмиграцией в Америку!
– Эмиграцией куда???
– В Америку! Джентльменское соглашение. Тебе все устроят. Только чтобы ты вернулся на работу. А сразу после этого митинга – в Америку. По специальной визе, – довольно ухмыляется Алёша.
– А как насчет того, что незаменимых людей нет?
– Ах, Гриша, да брось ты дуться. Ведь это я тебе эмиграцию устроил. И помни, что я – твой лучший друг.
А что, – подумал я, – Мне уже и самому порядком надоело загорать на пляже. Почему бы не съездить в Берлин и не повставлять палки в колеса Большой Четверки...
Сказано – сделано. Митинг прошел великолепно. После митинга мой комиссар Алеша пришёл ко мне, потирая руки, аж подпрыгивая от удовольствия:
– Знаешь, Гриша, почти одновременно с нашим митингом немцы устроили в Берлине митинг, где выступал сам канцлер Аденауэр. Но мы собрали больше народа, чем Аденауэр! Немцы на это обиделись и даже заявили протест американскому командованию, мол мешаем им работать. А из Вашингтона нам поздравление. Вот мы...
– Мы пахали, сказала муха, сидя на рогах у быка, – оборвал я его.
Секрет этого успеха был простой. В Берлине бесплатно раздали 100 тысяч моих книг. Вот людям и захотелось посмотреть на автора, причём тоже бесплатно.
А вскоре после этого я улетел в Америку, получил статус эмигранта и вернулся в Мюнхен уже американцем. Через год, когда я окончательно осел в Америке, в Вашингтоне я разговорился с Александром Сергеевичем Александером, который был шефом Алеши по линии ЦРУ. Во время этого разговора тот случайно обмолвился:
– Помните, как вы забастовали, когда вас не пускали в Америку...
– Да чушь всё это! Кто вам сказал?
– Алеша.
– Значит Алеша врет. Просто у меня с ним были личные трения. Например, из-за бездельника и алкоголика Кронзаса.
– Но ведь вы сами взяли Кронзаса на работу в ЦОПЭ...
– Я-я?! Ничего подобного. Я от Кронзаса категорически отказывался. Но Алеша навязал его мне, говоря, что это приказ Вашингтона.
– Х-м, а нам Алеша рапортовал наоборот.
– Значит, Алеша все врет. И таким же путем Алеша всунул Кронзаса на вербовку парашютистов, которые все погибли. Интересно, что он вам об этом рапортовал?
Шеф открыл рот... и тут же его закрыл. Дело зашло уже слишком далеко. Если пострадает Алеша, то пострадает и он, его шеф. Поэтому это дело лучше было замять.
Из этого разговора я понял, что Алёша мне говорил одно, а в Вашингтон рапортовал всё наоборот. И делал он это неоднократно, во многих важных случаях. Одновременно уверяя меня:
– Гриша, помни, я – твой лучший друг.
Все дело в чрезвычайной секретности работы ЦРУ, где трудно что-либо перепроверить. В Вашингтоне так и говорят: "У них работа такая секретная, что они сами не знают, что они делают". Так получалось и в деле с Алешей.
Он оказался патологически лжив и двуличен. Алешина лживость граничила с легкой шизофренией, с расщеплением личности. Отсюда-то и его двуличие. Он был прирождённый оборотень. Такие лгут и сами верят в свою ложь. В нём явно сидели бесы. Те самые, которых изгонял из бесноватого Христос.
Ну, что ж, пусть Алёша будет героем моего романа. Зачем высасывать из пальца, когда можно списать с жизни. Но тогда нужно присмотреться к Алеше более внимательно.
До 1941 года Алеша жил в Риге, где его отец Михаил Мильруд был редактором газеты "Сегодня", которая тогда была так же популярна, как сейчас "Новое русское слово" в Нью-Йорке. Когда в 1940 году Советы захватили Ригу, они сослали отца Мильруда в Сибирь. Говорят, что арестовали его за масонство.
Советы знали, что масонство – это штука наследственная и что Алеша такой же бес, как и его отец, а это открывало советской разведке возможности взять Алешу на крючок.
Сами масоны называют себя гуманистами, но церковь, почему-то, называет их сатанистами. Ведь в Библии говорится, что дьявол – это лжец и отец лжи. А у масонов лозунг: "Наша правда – ложь. Наша ложь – правда".
Отец Алеши был еврей-выкрест. Казалось бы, хороший еврей. Но зачем тогда он полез в масонство, этот профсоюз сатанистов-дегенератов? Мать Алеши – урожденная Иванченко Анна Степановна. Казалось бы, русская. Но на самом деле она караимка, т.е. она из евреев-староверов, евреев Моисеева завета, которые чтут не Талмуд, а Пятикнижие Моисея. Таким образом и мать и отец Алёши – евреи. Хорошие евреи.
А что делал их сын? В советской газете "Голос родины" №13(515) напечатано: "Карьера Мильруда началась в 1941 году, когда фашисты оккупировали Ригу. Уже на другой день он пришел в Гестапо со списком нескольких сот евреев, не успевших эвакуироваться. Преданные им соплеменники погибли все до единого. Этой ценой Мильруд купил себе жизнь и доходное местечко платного осведомителя".
Теперь становится понятным, каким образом еврей Алеша всю войну преспокойно проработал в Берлине в учреждениях "Цеппелин" и "Винета", то есть в отделе пропаганды СД и Гестапо. Вот уж действительно оборотень...
Как я уже говорил, гомосексуалистам тогда было категорически запрещено работать в ЦРУ. И не только из-за возможности шантажа, но и по целому ряду других причин. Считалось, что они вообще неблагонадежны. Обратите внимание на странную закономерность – как правило, как только в прессе возникает шум по поводу очередного крупного предательства или шпионажа, вскоре выясняется, что предатели были педерастами.
Например, нашумевшее дело Берджеса и Маклина. Два крупных английских дипломата, имевшие доступ к атомным секретам не только Англии, но и США. Долгое время они были советскими шпионами и передавали все тайны по разработке атомного оружия прямиком в Москву. Когда же возникла опасность их разоблачения и ареста, они сбежали в СССР. А вскоре выяснилось, что оба они были педерастами.
Предупредил же их об опасности ареста третий гомо, крупный работник английской разведки Ким Филби, который тоже был советским агентом и который позже тоже сбежал в Москву. Вся эта шайка педерастов-предателей снюхалась уже давно, когда они ещё были студентами в Кембриджском университете. Тогда они называли себя "апостолами" новой веры. А вербовкой этих "апостолов" занимался опытный советский агент Самуил Коган. (НРСлово, 14.12.1979)
Хотя Маклин и Филби были гомо, но оба они были женаты и имели детей. То есть оба они были двуполые. Оборотни. Причём первая жена оборотня Филби была еврейка, а вторая его жена была на 10 лет его старше. Матерный комплекс.
Теперь давайте возьмём громкое дело шпионов Митчела и Мартина. Оба они служили в сверхсекретном Национальном Агентстве Безопасности в Вашингтоне, но оказались советскими агентами и с важными секретами благополучно сбежали в СССР. Тут даже президент Эйзенхауэр не выдержал и заявил, что таких предателей нужно расстреливать на месте. А потом выяснилось, что и они тоже были гомо.
И никакого шантажа во всех этих случаях не было. Все они стали предателями добровольно. В чем же тут дело? А дело – в особенностях психики некоторых гомо. Гомосекс часто связан с садизмом и мазохизмом, откуда проистекают комплексы разрушения и саморазрушения, и еще целая куча всяких комплексов, где сам черт ногу сломит. В общем – оборотни, предатели, Иуды.
В книге швейцарского писателя и философа Дени де Ружмона "Доля дьявола" (La Part du Diable), обзор дьявольского в современном обществе, Нью-Йорк, 1956, чёрным по белому написано, что дьявол – это пятая колонна всех веков и народов. Пятая колонна – это предатели, а дьявол – это вырождение и вырожденцы, где главную роль опять таки играют гомо. Казалось бы, ясно. Но...
И эта книга зашифрована. Подробно автор ничего не объясняет. Почему? Да потому, что автор сам "такой". Он тоже кандидат, сочувствующий, попутчик этого легиона. Сделал шаг вперед, а потом – два шага назад.
В молодости во Франции Дени был вождем движения "персоналистов", т.е. он тоже лез в апостолы. Для меня этого уже достаточно, чтобы понять, кто он такой. Кстати, наши солидаристы – это тоже персоналисты. Снаружи солидаристы, а внутри персоналисты – теория элиты, вождизм, избранные, в общем тоже апостолы.
Но почему Дени утверждает, что дьявол – это пятая колонна всех веков и народов?
Ответ на этот вопрос я нашёл, листая малоизвестную книгу католического прелата Монтегю Саммерса "История колдовства и демонологии". В предисловии к ней, в литургии для изгнания бесов из одержимых, есть такая характеристика дьявола:
"...враг рода человеческого, причина смерти, вор жизни... РАЗРУШИТЕЛЬ ПРАВОСУДИЯ... источник зла, корень пороков, совратитель людей... ПРЕДАТЕЛЬ НАРОДОВ..."
Вот она – пятая колонна!
Ну, и далее: "...источник ревности, причина жадности...". Знаем, это комплекс Скупого Рыцаря, делающий банкиров. Далее: "...причина раздоров, поставщик горестей..." Да, монахи свое дело знали. Хорошо сказано.
Итак, дьявол – это пятая колонна, предатель народов. Вот и мой оборотень Алеша из того же легиона. Он – своего рода двуполый. А двуполые люди – двуличные люди. Душевно неуравновешенные. А чтобы замаскироваться, Алёша уверял меня, что он мой лучший друг. Фальшивый друг. Друг с камнем за пазухой.
Я не из тех следователей, которые бьют подследственного по зубам. Я провёл следствие по делу Алеши культурненько – философия, религия, психология.
Ах, да, чуть не забыл. Как-то были мы с моим комиссаром Алешей на медицинском осмотре. Стали раздеваться и тут я увидел на боку у Алёши огромное черное пятно. Величиной с самовар. Начиналось оно под мышкой и уходило ему в трусы. Весь бок черный! Как вакса!
Во времена средневековья это называлось печатью дьявола и за это пятно Алеша тогда точно попал бы на костер святейшей инквизиции. И что интересно – у моей бывшей идеальной невесты Наташи Мейер была такая же метина, только на подбородке, которую в детстве вырезали хирургическим путём. А у Алеши было такое пятно, что не вырежешь. Причём она была полуеврейка, а он – еврей. Она – лесбиянка, а он – педераст. И оба – с печатью дьявола...
А далее – по формуле: враг рода человеческого, причина смерти, вор жизни, источник зла, корень пороков, поставщик горестей...
Следующaя глaвa
Перейти к СОДЕРЖАНИЮ
