Родился я в доме моего деда, казачьего полковника Никифора Попова и, таким образом, и по крови, и по месту рождения я – настоящий казак, точнее – потомок казаков Всевеликого Войска Донского. Поэтому давайте поговорим сегодня о судьбе казаков.
После крушения коммунизма в России казачество вошло в моду. Появились люди, частенько не имеющие ничего общего с казаками, которые стали надевать казачьи штаны с красными лампасами, казачьи фуражки с красными околышами и поэтому, очевидно, стали называть себя казаками. Сегодня я буду говорить не о них, а о настоящих казаках и о том, что стало с их потомством.
У деда Никифора был сын Вениамин, дядя Веня, который был на 12 лет старше меня. Злопамятная советская власть не дала ему даже закончить среднюю школу. Как сына казачьего полковника, его выгнали из школы и пошёл Веня работать простым рабочим.
Женился он на Тамаре, тоже простой казачке, и вскоре у них родился сын Гурий, для меня просто Гурка. В 1941 году, когда началась война, я покинул родительский дом и с тех пор мы с Гуркой расстались навсегда. Так он и остался у меня в памяти белобрысым мальчуганом.
Судьба бросала меня по всему свету: инженер на судоремонтном заводе в Горьком, солдат под Ленинградом, курсант ВИИЯКА в Москве, советский оккупационный офицер в Берлине, беженец в Штутгарте, председатель ЦОПЭ в Мюнхене, снова инженер в Нью-Йорке...
И вдруг, в 1961 году, получаю я письмо из России. Пишет мне... мой двоюродный брат Гурий Вениаминович Попов, бывший Гурка! Прошло 20 лет и теперь Гурка уже взрослый мужчина. Написал он мне, что закончил тот же Новочеркасский индустриальный институт (НИИ), который когда-то закончил и я, и что устроился в этом НИИ научным сотрудником. Там же он с гордостью сообщил мне, что женат и что у него двое сыновей – Алексей и Игорь. Приложены семейные фотографии: он со своими сыновьями, мальчики лет 7 и 10, тут же красивая немецкая овчарка. В общем – хорошая и приятная семья.
Я ответил ему и таким образом у нас завязалась переписка, которая продолжалась двенадцать лет... В 1973 году получаю я пакет из Бостона. Какая-то пожилая дама, судя по фамилии – еврейка, недавно летала к своему племяннику в Ростов-на-Дону и там они фотографировались с Гурием и его женой. Вот она и выслала мне эти фотографии.
Посмотрел я на фото жены Гурия и зародилось у меня смутное подозрение... В следующем письме я так, между прочим, спросил его: "Скажи, а твоя жена, случаем, не еврейка из Ростова?" Ответа на этот вопрос я так и не получил и моя переписка с Гурием на этом прервалась.
Позже, я несколько раз внимательно перечитывал последнее письмо Гурия, датированное 1973 годом. В этом письме он сообщал мне, что серьезно болел и в результате ему пришлось оставить работу в институте и устроиться в школу учителем. Хороший интеллигентный почерк, но всё письмо грустное и печальное. И вообще – он почему-то считает себя неудачником, хотя причину этого он не сообщает. Я несколько лет ещё писал ему, но ответа так и не получил. Какая-то загадка...
Незаметно прошло ещё 20 лет. За это время я стал профессором дегенералогии и мои книги стали издавать в России. И вот в 1994 году приходит мне письмо из Новочеркасска от одного из моих читателей – молодого инженера и писателя криминального жанра Вадима К. Решил я тогда воспользоваться случаем и обратился к нему с просьбой сходить по адресу, где жил мой двоюродный брат Гурий Вениаминович Попов – улица Просвещения, 89, и разузнать у соседей, почему Гурий уже столько лет мне не отвечает.
Вадим выполнил мою просьбу. Он разыскал младшего сына Гурия Алёшу. Вот строки из письма Вадима: "К сожалению, должен сообщить Вам, что Алексей Гурьевич – человек пропащий, законченный наркоман и алкоголик. Он работал фельдшером на "Скорой помощи" и воровал там таблетки-наркотики, поэтому его уволили, и он ушел в запой. Потом он работал грузчиком где-то в овощном магазине. Его старший брат Игорь служит в армии где-то в Сибири, и Алексей с ним отношений не поддерживает. Я дал Алексею Ваш адрес, но писать Вам он вряд ли будет. Его отец, Гурий Вениаминович, как рассказывала мне сожительница Алексея Гурьевича, кончил жизнь самоубийством – напился водки, проглотил большую дозу снотворного и не проснулся. Вот такая горькая правда".
Насчет жены Гурия Вадим сообщил мне, что ее звали Элеонора, или сокращенно Эля, девичья фамилия Белгова. Похоже интуиция меня не обманула. Знакомые фокусы. Еврейки любят экзотические имена – Элеонора, Аида. Да и фамилия какая-то не русская.
Во мне опять заговорила кровь дяди Васи, следователя по особо важным делам при атамане Всевеликого Войска Донского. Взял я папку, где у меня были собраны письма от Гурия Попова, и начал следственное дело о его самоубийстве. Итак, что или кто довёл Гурия до самоубийства? Проверим все по порядку.
Вот письмо 1973 года от Раисы Лазаревны Бейсман, той еврейки из Бостона. Вот последнее меланхоличное письмо Гурия, где он пишет, что ему уже за 40 – тоже 1973 года. Вот письмо моего читателя Вадима от 1994 года, в котором он сообщает что Гурий умер 2 года тому назад, то есть в 1992 году, когда ему было где-то под 60. Вот копия моего письма Гурию от 11 июля 1973 года, где красным карандашом мною отчеркнуто: "Скажи, а твоя жена, случаем, не еврейка из Ростова? Поверь, что твой ответ очень важен, чтобы я мог помочь тебе добрым советом". Это тот вопрос, на который он мне так и не ответил и вообще перестал мне писать.
Так в чем же там было дело?
Я хорошо знал отца и мать Гурия. Они были совершенно здоровые люди. Значит, генетически Гурий тоже был здоровым человеком. Откуда же у него дефективный сын – алкоголик и наркоман? От еврейской матери? Ведь по золотой формуле еврейского профессора Ломброзо у евреев в 6 раз больше сумасшедших, чем у неевреев. Вот потому-то Гурий и молчал столько лет.
Видимо, казачья кровь Гурия схлестнулась с еврейской кровью Элеоноры. Но в случае таких смешанных браков еврейская кровь всегда сильнее. Она как яд отравляет здоровый организм. Потому то и Гитлер в своем завещании называл евреев "отравителями всех народов мира".
Я думаю, что когда сын Алексей, пройдя период полового созревания, оказался выродком, в семье начались скандалы, взаимные обвинения. Элеонора сбежала и, в результате, на склоне лет Гурий остался один. Обычная история. Начались депрессии, меланхолия, и в конце концов внук казачьего полковника не захотел больше жить. Не выдержала казачья кровь Гурия Попова стыда и позора за дегенеративного и дефективный сына, наркомана и алкоголика. Вот так иногда судьба и нормального человека может довести до крайности.
Итак, произошло ещё одно социальное преступление, ещё один казацкий род пресёкся, а кто в этом виноват?
29 апреля 2002 г.
Следующaя глaвa
Перейти к СОДЕРЖАНИЮ