Эпизоды из Ветхого Завета отпугивали христианских неофитов от традиционного иудаизма, а уж о контакте христианства с талмудизмом и речи быть не могло. Поэтому во II в. среди христиан наблюдается стремление разграничить учение Ветхого и Нового Заветов и обосновать это теологически.
При этом логически следовало, что Яхве, бог Моисея, отнюдь не тот Элои, к которому воззвал распятый Христос; следовательно, сходство древнего еврейского однобожия, по существу почитания племенного бога евреев, и христианского единобожия – мнимо.
Библия была уже переведена на греческий язык и перестала быть тайной. Ее читали усердно, но реакция читателей была различной.
Одни вступались за змея, побудившего Еву заполучить познание добра и зла, а того бога, который хотел оставить людей в невежестве, именовали злым демоном.
Другие объявили материю, а следовательно, весь видимый мир несуществующими, т. е. просто помехами на пути к совершенствованию души, реальность коей утверждалась.
Третьи отрицали преемственность Нового и Ветхого Заветов, считая древнюю еврейскую религию поклонением сатане (Маркион и его школа).
Различие между богом Ветхого Завета и евангельским Богом формулировалось так:
“Первый запрещает людям вкушать от древа жизни, а второй обещает дать побеждающему вкусить “сокровенную манну” (Апокалипсис 2, 17).
Первый увещевает к смешению полов и к размножению до пределов ойкумены, а второй запрещает даже одно греховное взирание на женщину.
Первый обещает в награду землю, второй – небо.
Первый предписывает обрезание и убийство побежденных, а второй запрещает то и другое.
Первый проклинает землю, а второй ее благословляет.
Первый раскаивается в том, что создал человека, а второй не меняет симпатий.
Первый предписывает месть, второй – прощение кающегося.
Первый требует жертв животных, второй от них отвращается.
Первый обещает иудеям господство над миром, а второй запрещает господство над другими.
Первый позволяет евреям ростовщичество, а второй запрещает присваивать незаработанные деньги.
В Ветхом Завете – облако темное и огненный смерч, в Новом – неприступный свет;
Ветхий Завет запрещает касаться ковчега завета и даже приближаться к нему, т. е. принципы религии – тайна для массы верующих, в Новом Завете – призыв к себе всех.
В Ветхом Завете – проклятие висящему на дереве, т. е. казнимому, в Новом – крестная смерть Христа и воскресение.
В Ветхом Завете – невыносимое иго закона, а в Новом – благое и легкое бремя Христово”.
Этот трактат приписан Маркиону – христианскому гностику середины II в.
Взгляд Маркиона на Космос разъяснил его ученик Апеллес (умер ок. 180 г.). Единое начало – нерожденный бог – сотворило двух главных ангелов. Один, “знаменитый и славный”, сотворил мир; другой, “огненный”, враждебен богу и миру.
Следовательно, мир, как творение доброго ангела, благостен, но подвержен ударам злого, “огненного”, отождествленного с Яхве Ветхого Завета.
Это учение, утверждающее наличие метафизического Зла, угрожающего культуре и природе (биосфере), отсутствует в Ветхом Завете. Там грехом считается нарушение “закона”, т. е. предписания, как акция непослушания.
Сатана упомянут только в Книге Иова, но и здесь он не соперник и не враг бога, а его сотрудник. Бог и сатана вместе осуществляют жестокий эксперимент над беззащитным и невинным Иовом, а потом угрозами зажимают ему рот. Зато в Евангелии Христос отказывается от общения с дьяволом, говоря: “Отыди от меня, сатана!”
Таким образом, оказывается, что смысл Ветхого и смысл Нового Заветов противоположны.
Но если так, то почему христианская церковь ввела Ветхий Завет в состав священных книг? Для решения этого вопроса необходимо обозреть расстановку сил в конце II в. и в III–IV вв.
Главным врагом юного христианского этноса был неоиудаизм Талмуда и Каббалы, но полемика христиан с иудеями велась на фактическом материале Библии. Обе стороны доказывали, что их учение ближе к древнему, а следовательно, и правильнее (о чем писал Юстин Философ в “Разговоре с Трифоном Иудеем”).
По сути дела, обе стороны были не правы, ибо и христианство, и талмудизм были явлениями новыми, связанными с начальными фазами своих этногенезов. Однако аберрация близости заставляла и их обращаться к Писанию как к непререкаемому аргументу. А коль скоро так, то это Писание надлежало изучать.
В III в. в игру вступил новый партнер – манихейство. Манихейская концепция по сути атеистична, т. е. на место личного бога и дьявола она ставит стихии “света” и “мрака”, в результате борьбы которых возник и существует материальный мир. Но отношение к миру у манихеев и христиан было противоположным.
Манихеи считали материальный мир (биосферу) злом, а его создателя – злым демоном. В противоположность христианству “творящий свет” (Божественную энергию) они считали мраком, а “мрак” (бездну или вакуум) – светом. Для борьбы с культурой и с самой биосферой этого было вполне достаточно.
Тогда в 180–190 гг. христианская мысль для оказания сопротивления атеистическим антисистемам гностицизма приняла на вооружение Ветхий Завет в варианте “семидесяти толковников”, сделанный еще во II в. до н. э. Этот “завет” был во II в. н. э. “ветхим” не только для христиан, но и для самих иудеев, подавляющее большинство которых приняло Талмуд, практически вытеснивший религиозные представления древности.
А в конце III в. жестокие гонения Диоклетиана и, с другой стороны, пропаганда манихейства поставили перед церковью сложные задачи, более актуальные, чем борьба с древним иудейством. Более того, в иудейском предании хотели видеть союзника против общего врага, а в однобожии (генотеизме) – зачаток единобожия, как бы предчувствие христианства. Эта тенденция странным образом уживалась с развитием учения о Троице и Логосе, которое по своим философским истокам восходило к неоплатонизму, столь же враждебному гностицизму, как и церковное христианство.
Для своего времени такая позиция была целесообразна. Поэтому не надо осуждать апологетов III в. и “отцов церкви” IV в. за благосклонное отношение к историческим пассажам и поэтическим шедеврам греческого перевода Библии. Эти блестящие филологи и философы не могли даже вообразить, что через тысячу лет наступит время, когда найдутся люди, желающие воскресить побивание камнями пророков, принесение в жертву вместо себя невинных животных, убийство или “отстрел” иноплеменников и учение о предопределении, снимающее с человека моральную ответственность за любые преступления. Все перечисленное, бытующее в цивилизованном мире, связывается с ветхозаветным мировоззрением, но в V–VIII вв. такого безобразия ни один ученый муж не признавал.
ГУМИЛЕВ, ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ (1912–1992) – советский историк, создатель пассионарной теории этногенеза.
Родился 1 октября 1912 в Царском Селе в семье знаменитых русских поэтов Н. С. Гумилева и А. А. Ахматовой. Брак родителей фактически распался в 1914, воспитанием занималась его бабушка, в усадьбе которой около Бежецка (Тверская область) прошли детские годы ребенка.
Когда мальчику исполнилось 9 лет, его отец был обвинен в участии в белогвардейском заговоре и расстрелян. Позже этот факт не раз служил поводом для политических обвинений “сына врага народа”.
В 1926 переехал жить из Бежецка в Ленинград, к своей матери. В 1930 ему отказали в поступлении в Пединститут им. Герцена из-за непролетарского происхождения и отсутствия трудовой биографии.
Четыре года ему пришлось доказывать свое право на образование, работая чернорабочим, коллектором, лаборантом. В 1934 поступил на исторический факультет Ленинградского университета, в 1935 его впервые арестовали. Вскоре его выпустили, но отчислили из университета.
В течение следующих двух лет он продолжал образование самостоятельно, изучая историю древних тюрок и восточные языки. В 1937 его восстановили на историческом факультете, но год спустя вновь арестовали. После долгого следствия осудили на 5 лет ссылки в Норильске.
После окончания срока он не мог покинуть Север и работал в экспедиции Норильского комбината.
В 1944 ушел добровольцем на фронт и в составе Первого Белорусского фронта и дошел до Берлина.
Сразу после демобилизации Лев Николаевич экстерном закончил исторический факультет Ленинградского университета и поступил в аспирантуру Института Востоковедения.
Наученный горьким предыдущим опытом, он опасался, что на свободе ему долго находиться не дадут, поэтому в сжатые сроки сдал все экзамены и готовил диссертацию.
Защитить ее молодой ученый не успел – в 1947 его как сына опальной поэтессы исключили из аспирантуры. Научная биография вновь прервалась и Гумилев устоился работать библиотекарем психиатрической больницы, а затем научным сотрудником Горно-Алтайской экспедиции.
Наконец в 1948 ему удалось защитить кандидатскую диссертацию по истории Тюркского каганата. Меньше года он проработал старшим научным сотрудником Музея этнографии народов СССР, пока его опять не арестовали.
Новый 7-летний срок он провел в лагерях под Карагандой и под Омском. За это время он написал две научные монографии – Хунны и Древние тюрки.
В 1956 вернулся в Ленинград, устроился работать в “Эрмитаж”, а в 1960 вышла в свет его книга Хунну, вызвавшая диаметрально противоположные рецензии – от разгромных до умеренно хвалебных.
С 1960 начал читать в университете лекции по народоведению, которые пользовались среди студентов огромной популярностью.
Докторскую диссертацию Древние тюрки, написанную им еще в лагере, Гумилев защитил в 1961 и в 1963 стал старшим научным сотрудником Института географии при Ленинградском университете, где и проработал до конца своей жизни.
“Политическая неблагонадежность” перестала мешать его научной карьере, количество опубликованных работ резко увеличилось. Однако его вторую докторскую диссертацию Этногенез и биосфера Земли, защищенную в 1974, ВАК утвердил с длительной задержкой – уже не из-за “неблагонадежности” автора, а из-за “неблагонадежности” его концепции.
Хотя многие взгляды ученого вызывали резкую критику его коллег, среди советской интеллигенции они пользовались все большей популярностью. Этому способствовала не только неординарность его идей, но и удивительная литературная увлекательность их изложения.
В 1980-е Гумилев стал одним из самых читаемых советских ученых, его труды издавались большими тиражами. Гумилев, наконец, получил возможность свободно выступать с изложением своих взглядов.
Постоянное напряжение, работа на грани своих сил не могли долго продолжаться. и в 1990 году Гумилев перенес инсульт, но не прекратил научной деятельности.
15 июня 1992 Лев Николаевич Гумилев умер. Похоронили его на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.
Историки ценят Гумилева прежде всего как тюрколога, внесшего большой вклад в изучение истории кочевых народов Евразии. Он протестовал против распространенного мифа о том, будто кочевые народы играли в истории исключительно роль грабителей и разрушителей.
Взаимоотношения Древней Руси и степных народов (в том числе Золотой Орды) он рассматривал как сложный симбиоз, от которого каждый народ что-то выигрывал.
Такой подход противоречил традиции, согласно которой монголо-татары якобы всегда являлись непримиримыми врагами русских земель.
Гумилев известен не только как кочевниковед и историк-климатолог, но и как создатель оригинальной теории формирования и развития этносов (Он писал, что его теория есть результат обобщения истории более 40 этносов).
Согласно гумилевской теории этногенеза, этнос – это не социальный феномен, а элемент биоорганического мира планеты (биосферы Земли). Его развитие зависит от потоков энергии из космоса. Под воздействием этих кратковременных космических излучений (за всю историю Евразии их было 9) происходит генная мутация (пассионарный толчок). В результате люди начинают иметь намного больше энергии, чем им необходимо для нормальной жизнедеятельности. Избыток энергии выплескивается в чрезмерной человеческой активности, в пассионарности.
Под воздействием экстремально энергичных людей, пассионариев, происходит освоение или завоевание новых территорий, создание новых религий или научных теорий.
Наличие большого числа пассионариев на одной территории, благоприятной для их размножения, приводит к образованию нового этноса.
Энергия, полученная пассионарными родителями, отчасти передается их детям; кроме того, пассионарии формируют особые стереотипы поведения, которые действуют еще очень долгое время.
По Л.Н.Гумилеву этнос, развиваясь, проходит шесть фаз:
1) Разгорание (фаза подъема) 300 лет: характеризуется резким увеличением числа пассионариев, ростом всех видов деятельности, борьбой с соседями за “свое место под солнцем”. Ведущий императив в этот период – “Будь полезен обществу, т. е. тем, кем ты нужен”.
2) Горение (акматическая фаза) 300 лет: пассионарное напряжение наивысшее, а пассионарии стремятся к максимальному самовыражению. Часто наступает состояние перегрева – избыточная пассионарная энергия тратится на внутренние конфликты. Общественный императив – “Самовыражайся, т. е. наплюй на общество и будь великим”.
3) Вспышка (фаза надлома) 200 лет: количество пассионариев резко сокращается при одновременном увеличении пассивной части населения (суб-пассионариев). Господствующий императив – “Убирайся, мы устали от великих”. Именно на этой фазе развития, по Гумилеву, находилась Россия конца 20 в.;
4) Выгорание (инерционная фаза) 300 лет: напряжение продолжает падать, но уже не скачком, а плавно. Этнос переживает период мирного развития, происходит укрепление государственной власти и социальных институтов. Императив этого периода времени – “Уймись и будь трудягой как все”.
5) Тление (фаза обскурации) 300 лет: пассионарное напряжение возвращается на первоначальный уровень. В этносе преобладают субпассионарии, постепенно разлагающие общество: узаконивается коррупция, распространяется преступность, армия теряет боеспособность. Императив “Будь жуликом и люби себя” осуждает любого человека, сохранившего чувство долга, трудолюбие и совесть.
6) Сумерки (мемориальная фаза) 300 лет: от былого величия остаются только воспоминания. Императив – “Вспомним, ведь были когда-то и мы рысаками”.
После прохождения полного цикла этногенеза этнос становится этносом-персистентом, т. е. живёт долго, тихо и спокойно, в полной гармонии с природой, пока пришельцы с повышенной пассионарностью не нарушат его покой.
Для характеристики возможных результатов такого взаимодействия Гумилев вводит понятие “этническое поле”.
Дело в том, что этнические поля, подобно другим видам полей, имеют определенный ритм колебаний. Взаимодействие различных этнических полей порождает феномен комплиментарности – подсознательного ощущения этнической близости или чуждости. Таким образом, есть этносы совместимые и несовместимые.
Исходя из этого, Гумилев выделил четыре различных варианта этнических контактов:
1) захват (химера) – контакт несовместимых этносов разных суперэтнических систем, при которой исчезает их своеобразие (примером является Хазария);
2) союз (ксения) – нейтральное сосуществование этносов в одном регионе, при котором они сохранят своеобразие, не вступая в конфликты (так было во время русской колонизации Сибири);
3) союз (симбиоз) – взаимополезное сосуществование этнических систем в одном регионе, при котором разные этносы сохраняют своеобразие (так было в Золотой Орде, пока она не приняла ислам);
4) слияние (инкорпорация) – представители различных этносов объединяются в новую этническую общность. Это может происходить только под воздействием пассионарного толчка.
Концепция Л.Н. Гумилева ведет к идее тщательного контроля за процессами общения разных этносов. Это необходимо прежде всего для предотвращения ненужных межэтнических конфликтов.
После смерти Гумилева понятие “пассионарность” вошло в широкий лексикон, а его труды продолжают переиздаваться крупными тиражами.
http://gumilevica.kulichki.net/ARGS/index.html
Следующaя глaвa
Перейти к СОДЕРЖАНИЮ